У нас в спортзале в период в с часу до двух, через день, выходит попастись стадо элитных старых пидоров. Возможно вы таких встречали — напомаженные мужики старше сорока, с идеальной прической, загаром из солярия и всей одеждой в облипочку, на пару размеров меньше.

Забавно, когда они, стараясь во всем походить на молодых, делают становую, и на последнем подходе с ревом бросают ее об пол. А потом, стараются незаметно посмотреть, не испортили ли они маникюр.

И естественно у них есть босс — эпичный матерый пидор — накачанный мужик лет 50 который постоянно с собой носит четыре невидимых арбуза, а головным убором у него служат кепки NY и зимой и летом. Он красит волосы, бреет все тело, а после душа тщательно смазывает свое тело лосьоном, принимая самые эффектные, с его точки зрения, позы.

В раздевалке постоянно идут споры о хорошем креме для рук, новом мастере парикмахере и где лучше делать подтяжку лица. Каждый может одолжить стикини, растопырку для пальцев ног и отличную пилку для ногтей.

Печаль в том, что все они — натуралы и давным давно женаты.

А то я б подкатил.

Когда я был маленький и обижался на маму, то уходил к себе, чтобы надуться и гордо сидеть одному. Она всегда приходила и обнимала меня, просила прощения. Я же упирался, отворачивался и старательно делал недовольный вид. Мама вставала и уходила из моей комнаты, всего на несколько минут, давая мне возможность десять раз пожалеть, что не простил ее раньше, и возвращалась с конфетой или другой сладостью. И мы мирились.

Мы с ней часто ругались и когда я стал подростком. И обижаясь, я снова уходил к себе в комнату, и она снова приходила мириться, а я по инерции делал недовольный вид. Но получалось, видимо, у меня уже гораздо лучше. Потому что в какой-то момент мама вышла из комнаты, и больше не вернулась, чтобы меня утешить.

Бля, мы с отцом ее потом месяца три найти не могли, это был полный пиздец.

Разве это успех, — говорила мне мама, когда я приносил очередную пятерку, медаль или грамоту, — Вот Сережа, Паша, Федя…

И я старался. Я хотел быть для мамы лучше, чем другие дети.

— Как ты проживешь с таким характером, кому ты нужен?

И я старался стать кому-то нужным. Я старался быть хорошим для всех.

— Ну что ты тут разнюнился? Кому нужны твои крокодильи слезы!?

И я не плакал. Я улыбался, тем шире, чем хуже была ситуация.

— Саш, держись, твоя мама навсегда останется в наших сердцах…

В горле образовался комок, к глазам подступили слезы, но в голове тут же раздался знакомый строгий голос «Кому нужны твои крокодильи слезы!?»

Она умерла пять лет назад. Но она всегда будет со мной.

Ночью сильно заболел зуб, не спал, ворочался, проклиная себя за отсутствие обезболивающего в аптечке. Так и не заснув, с самого утра отправился в стоматологию.

Очередь была небольшой, но каждого очень долго принимали. Она сидела напротив, изредка бросая на меня долгие взгляды, и только я открыл рот, чтобы познакомиться, как был вызван врачом.

Разворотив мне всю челюсть, меня отпустили, и выходя, я тоскливым взглядом проводил ее, заходящую в кабинет.

Решив дождаться у входа в больницу, стал нарезал круги, пытаясь вернуть себе внятную речь. Вскоре я понял, что с ватой в рту особо не поговоришь и уже полез ее извлекать, но тут дверь открыла она и застыла на лестнице.

— Привет, пофнакомимфа?

Она начала смеяться, болезненно морщась и держась за челюсть.

— Фа, меня вавут Оля.

— А меня Фафа.

Мы провели чудесный вечер вдвоем, гуляя и большей частью бросая друг на друга красноречивые взгляды, ожидая когда заморозка пройдет.

А когда наши языки вернули былую подвижность, оказалось что у нее просто дефект речи.

Деревня, мы сидим на лавочке, дед курит. Мне семь лет.

— Вот ты думаешь эта ручка легкая? — дед с веселым прищуром смотрел на меня.

— Конечно легкая, — я повертел ручку в руках.

— А вот попробуй поднять ее над головой сто раз!

Я даже не поинтересовался, что хочет сказать мне этим дед и покорно начал упражнение.

Мальчиком я был настырным и, хотя последние 10 раз давались мне нелегко, я сдюжил.

Лицо деда же по мере выполнения упражнения грустнело, а в конце, глядя в мои счастливые глаза, он сказал «Молодец» и затушив недокуренную сигарету, ушел.

Через пару лет, когда со мной в деревню приехал мой младший брат, я услышал

«Вот ты думаешь эта ручка легкая? А подними ее двести раз над головой!»

Дед учился на своих ошибках.

А я, похоже, упустил какую-то важную мудрость в жизни.

Четыре года назад расстался с Ирой.

Она за это время успела найти парня, выйти замуж, родить ребенка, купить дом, машину.
Возможно даже посадила дерево, я не знаю точно, уже пятнадцать минут не проверял ее инстаграм.

А я еще не успел сменить аватар вконтакте, где у нас совместная фотосессия. На год отношений, ну знаете, романтика.
Мне восемнадцать лет, и такая влюбленность во взгляде. И легкая задумчивость, потому что фотографа нанимала она, а платить буду я. И пока смотрю в объектив, прикидываю, смогу ли выжить до конца недели на сто тридцать два рубля.

Не, конечно можно сфоткаться, но это ж надо ракурс подобрать. Освещение.
Постричься, побриться, одеться, сделать пару пластических операций, вымыть зеркало.
Это если самому.

А если не самому, то я вообще не знаю как.
Девушкам проще, у них есть подруги, осенний лес, шарф и потом выбор из двух тысяч фотографий.
Мне же тяжело представить, что я звоню другу и такой «Ярик, слушай, есть срочное дело, короче… Не, не с машиной. Да не, в долг не надо. Не, номер Катюхи есть… Ты это… Сфоткать можешь меня на аватарку? Ярик? Ярик?..»

Нет, конечно еще можно вырезать себя с общей фотки, с гулянки, где ты в левом углу сверху, два на два сантиметра такой сидишь.
Спиной.
Вообще не с этой компанией, а фотку нашел в группе кафешки…

У меня три девушки сменилось, а аватарка нет.
Кстати, возможно из-за нее и сменилось. Последняя говорит, типа, смени аватар, я на нем постоянно вижу твою бывшую.
Я говорю, Валя, мля, он старше твоего ребенка, ты чего. Я же тебя не прошу менять ребенка, потому что в нем вижу твоего бывшего.

В общем Валю поменял, а фото осталась.
Девять лет уже.
Да мне уже кажется, что на моем памятнике будет эта аватарка.

Лучше фотки все равно нет.

А еще есть селфи. Ты с сомнением смотришь на свой старенький телефон, но злополучная фронтальная камера там есть, не отмажешься. Начинаешь думать, где сделать селфи так, чтобы в кадр не попал нелепый шкаф, который тебе скинули родители, «временно», пакет с пакетами, разобранный диван, мыши, доедающие тараканов, твоя полка с вещами на стуле.

Находишь стену. где ты смог поклеить обои встык ровно, и начинаешь священнодействие.
Через две фотографии ты понимаешь,что всю жизнь видел себя «зеркально» и этот человек на селфи просто урод. Ты и в зеркале себе нравишься в редких случаях, а этот незнакомец с мешками под глазами тебе не нравится в принципе. Да и выражение лица у него такое, как будто ты у него тыщу занял и не отдаешь.

Пытаешься улыбнуться, смотришь на результат, видишь какой-то злобный оскал человека с намерениями свою тыщу все таки вернуть.

Ты проклинаешь создателя селфи Луиса Дагера и дагерротипный процесс.
Ты проклинаешь себя за то что прошел Life is Strange.

Плюешь. Начинаешь искать фотографа.

Фотографа нужно найти, выбрать, по пути выясняя, что оказывается есть те кто специализируются на парах, те кто на свадьбах, те кто на мамах с детьми, на ню фотосессиях девушек… А кто специализируется на хмурых парнях в растянутых нервах, с мраморным загаром от монитора?

В итоге ты выбираешь того, у которого все парни на фотках с серьезным и задумчивым лицом. Думаешь, что наверное так должны выглядеть люди в 27 лет. Идешь к нему.

Фотограф просит тебя принимать «естественные» позы, и ты тут же забываешь как стоять.Говорит «сделать задумчивое выражение лица», ты начинаешь думать о том, что ты лишь песчинка в безбрежном океане вселенной, которая мчится сквозь холодные просторы космоса на другой песчинке, и, в связи с этим, на кой мне вообще нужны фотки? Фотограф кричит, что не грустное, а задумчивое, и вообще через 15 минут заканчиваем.

Задумчивое… Задумчивое… Задумчивое, какое же это?

• Бинго!, — кричит фотограф и ты блаженно расслабляешься.

Но игра только началась.

В итоге, тебе присылают 500 фоток, из которых бережно отобрали 20 самых красивых и тебе предоставили ВЫБОР.
Несколько дней ты сидишь и перелистываешь эти фотографии, заучивая каждую черточку своего лица, нелепых поз и неестественности улыбки.
Но задумчивая вроде неплоха…

Меняешь аватар.

Утром читаешь двенадцать сообщений от старых университетских друзей и подруг, с которыми очень хорошо общались. И с которыми у тебя последнее сообщение от даты окончания вуза, конечно же, поскольку очевидно, что у вас были настолько глубокие отношения, что ни один из вас не хотел их портить во взрослой жизни.

Смысл во всех один.

«Ты расстался с Ирой? О_о»

— А это что за цветочек?, — новая воспитательница посмотрела на меня. В ее взгляде чего то не хватало. Чего то обычного. Я посмотрел на Тамару Васильевну. Вот оно. Привычная снисходительность, брезгливость и презрение.

— Можешь не стараться, — ее пронзительный голос заставил меня втянуть голову в плечи, — он никогда не отвечает.

Отсталый.

Ольга Викторовна покосилась на наставницу, а потом вновь посмотрела на меня. Лицо ее посуровело, но она спросила вновь:

— Саша, скажи, какой это цветок?

Старуха за ее спиной фыркнула, выражая свое отношение к происходящему. А я застыл. Страх холодной волной накрыл меня и я оцепенел, как случалось всегда, когда ко мне обращались.

Кто-то из ребят засмеялся.

Ольга Викторовна тепло мне улыбнулась и присела рядом со мной, посмотрев мне прямо в глаза.

— Саша, скажи, а что это за цветок?

— Ломаська…

Это было первое слово, которое я сказал.