Для создания атмосферы во время чтения, попробуйте включить этот плейлист.

День 1.

Сегодня я наконец-то вышел к знакомому с детства зданию – дом, где я прожил свои первые 10 лет жизни. Пусть я и недалеко от него уехал — в новый район на окраине, но с тех пор видел его не часто. Хотя и поддерживал общение со своим другом Вовкой.

И вот сегодня тот время, когда пришла пора вернуться к прошлому. Время, когда мой новый дом просто разбомбили.

Двухэтажное здание встретило меня тишиной. Разглядеть, что оно грязно-желтого цвета в четыре часа утра было довольно сложно — фонари на улице погасли в тот день, когда началась бомбежка. Очевидно, что зацепили городскую электростанцию, а налаживать и чинить все теперь уже никто не собирается.

Я не знаю, почему я пошел именно сюда, наверное, светлые детские воспоминания пересилили, а может, я надеялся, что Вова не сможет мне отказать в укрытии. Как другие.

Хотя и эта надежда была призрачной, в осажденном городе все сбивались в “команды”, как это теперь называлось, но я бы назвал это стаей.

Стая, в которой есть охотники, охранники, производители. Всего за две недели после начала боев, мы опустились до племенного строя. В первые дни я часто видел из окна своего, еще целого дома, как стреляют друг в друга обычные жители города. Соседи по улице, не поделившие продуктовый магазинчик, стоявший между ними. Победила, кстати, улица Пролетарская, что символично. Просто “команда” рабочих вовремя ограбила оставшееся без присмотра отделение полиции, и огневая мощь была на ее стороне.

Окно на втором этаже тускло засветилось.  И, насколько я помнил, именно из этого окна Вовкина мама скидывала нам мяч пятнадцать лет назад. Одновременно с этим я услышал негромкие переговоры вдали, и понял, что больше медлить нельзя.

Дом встретил меня развороченной дверью, с пулевыми отверстиями, и покрошившейся лестницей, по которой с трудом можно было передвигаться из-за осколков.

Судя по тишине, в доме давно никто не жил. Но первое впечатление было обманчивым. За те три дня, что я блуждал по городу, в поисках своих друзей, я понял, что тихие дома отнюдь не необитаемы. Самыми населенными были, как ни странно, были именно старые постройки — бабушкины дома, двух и трехэтажные здания.

Виллы, коттеджи и особняки, которые начали строить буквально пять-семь лет назад пали первыми. И чем выше были заборы и прочнее решетки, тем большее количество мужиков с ружьями и трофейными автоматами полицейских шли их штурмовать. Причем большинство из них было в самой обычной одежде, может с поддетым бронежилетом. Молодцов, которые начали щеголять в камуфляже любой расцветки и покроя расстреливали бойцы с обеих сторон конфликта. Опозновательных знаков нет, свои тут быть не могут, значит чей? Правильно — солдат врага. А их выцеливали и снайперы и пулеметные гнезда и просто отряды, которые изредка проскакивали туда-сюда по опустевшему городу.

А вот и знакомая дверь. Правда почему-то лежит она на полу, а дверной проем завешен занавеской. Я конечно понимаю, что апрель теплый месяц, но по ночам все равно хорошо подмораживает, а потому, Вовка сильно рискует умереть, если не от случайной пули, то от обморожения или воспаления легких — легко.

Постучав кроссовкой по косяку и не дождавшись реакции, я зашел. Очевидно, что здесь либо побывала одна из “команд” рыскавших по городу с оружием в поисках вещей для своей стаи, либо тут был сделан временный опорный пункт одной из воюющих группировок. Стены были изрешечены очередями, мебель отсутствовала в принципе, если не считать за нее покосившийся шкаф и старый стул. У окон были раскиданы мешки с песком, царила запустение и разруха.

В дальней комнате раздался скрип  — как будто кто-то двинулся по направлению ко мне. Я конечно не солдат спецназа, но прошедшие дни и меня научили осторожности — достав нож, который будет абсолютно бесполезен, если у противника есть огнестрел, я как можно тише направился к выходу, стараясь не задевать осколки бетона, что были повсюду.

Выходило явно плохо, так как тот кто жил сейчас в квартире Вовки, а может и он сам, услышав мои телодвижения остановился. Нерешительный голос произнес:

— Если вы с Набережной — ваши приходили два дня назад. У нас ничего больше нет. Если же просто пришли поживиться — берите, что нужно и уходите, но сомневаюсь, что Вы что-то найдете. У нас нет оружия, а моя знакомая болеет. Я не хочу проблем.

Голос замолчал, явно ожидая действий с моей стороны. А я понял, почему парни с набережной пришли сюда. У Вовки были запасы. И запасы хорошие. Отчасти поэтому я к нему и шел. А этот нюня, что сейчас выложил мне все про себя — бери и убивай, а девку уводи к себе на работы — совсем не мой старый друг.

— Кто Вы такие, и почему находитесь в этой квартире?, — я как мог старался придать своему голосу металлические нотки, дабы мой собеседник испугался еще больше. Идти мне некуда и незачем. Надо давить и оставаться тут. Судя по тому как задрожал голос отвечавшего мне — у меня получилось.

— Я Вадим, моя знакомая — Ира. Ну, она не моя знакомая…, — голос на миг споткнулся, — Мы встретились неделю назад, и вышли к этому дому случайно. Тут никого не было. Совсем. Но была мебель, были кровати, и я решил, что переждать здесь —  не самая плохая идея.

Я, наконец-то, соизволил пройти те шаги, что отделяли меня от местного жителя. Он стоял, упершись взглядом в пол, скрываясь за проемом двери. При виде меня вздрогнул, а я мысленно удивился. Как такая туша может чего то боятся? На вид это был мужчина лет тридцати и весил он килограмм под сто.

Он носил очки и бороду, что придавало его лицу круглую форму. Весь кругленький, мягкий и жизнерадостный, наверное, в прошлой жизни, сейчас он представлял собой жалкое зрелище. Конечно, на вид не боец, но кто из нас боец? Уж точно не я. Ростом он был повыше чем я, а значит примерно сто девяносто сантиметров. Но он так сжался, стоял в такой позе, что выглядел чуть ли не в два раза меньше моей сухощавой фигуры.

— Плохая, раз вы привлекли чужое внимание. Не зря же у вас тут такой кавардак, — я обвел взглядом комнаты, — почему не убрали хотя бы? Дверь бы повесили…

— Дык, ээээ, не умею я…, — парень опять обреченно уткнулся в пол, — поваром же работал, может, видели, про меня даже сюжет на местном телевидении показывали!, — последние слова он произнес  с забытой, за краткие две недели, гордостью и даже поднял глаза. Внимательно вглядываясь в его лицо, и пытаясь найти какие-то ассоциации, я вспомнил, что телевизор не смотрел уже лет семь. И вспоминать было нечего.

— Ну повар, уже что-то… , — мой неопределенный ответ его заметно опечалил.

— А может у вас есть лекарства?, — бородач с мольбой смотрел на меня, словно и не думал, что пару минут назад я пришел его ограбить. Да, с ним каши не сваришь.

— Что, подругу осколками посекло?

— Нет, еще до того как мы пришли сюда… Она ранена в бедро. Кровотечение мы остановили, но видно, зараза какая-то пристала. Лежит, бледная, почти не дышит.

Да… И из этих инвалидов, моральных и физических я собрался собирать свою команду. Может свалить в более благоприятные места? Я поежился, вспомнив как меня встретили, а главное, с чем проводили из последнего “благоприятного” места. Все уже было поделено на квадраты — оружие, лекарства, материалы. Маленьким группам выживших оставалось только шарить по домам, вынося то, что оставили им “команды” покрупнее. Да и попасть теперь в какую то из группировок, в прошлом мирных, жителей представлялось трудной задачей. Брали мастеров — которые умели делать что-то руками — столяров, механиков и так далее. Врачей, любого уровня подготовки. А меня, программиста изредка занимающегося спортом брать не желали никуда. А проходной билет — АКСУ или любое другое оружие, мне так и не пришлось ни найти, ни украсть.

Всему виной телевизор, который я все же включил, в связи с событиями в стране.

И оттуда меня клятвенно заверили, что все хорошо. Что раскола в стране нет. Что мы единая страна и боев не предвидится и не ожидается. И я, насмехаясь над сорокалетними тетками, которые сметали с полок магазинов свечи, зажигалки, керосиновые лампы и гречку, сидел себе перед компьютером и исполнял очередной проект от зарубежной компании. И на счету у меня было пара тысяч долларов. И жизнь мне представлялась простой и легкой.

До начала апреля.

Но делать нечего — этот дом, этот толстяк и раненная девушка, которой я даже еще не видел — моя семья. Моя стая. Мое племя. И нам надо выжить.

День 2.

Знаете таких людей, которые постоянно живут в сраче, не видят выхода из ситуаций, плывут по течению? Им хватает сил, хватает навыков, но они чего ждут. Чего то приказа, пинка, призыва к действию, сильной руки. Толстяк был из таких людей.

Он с радостью бросился выполнять мои указания, словно только и ждал, когда ему скажут что делать. Видя его нездоровый энтузиазм я понял, что он слишком долго не знал, что делать, и переложив ответственность на мои плечи, сразу повеселел, обрадовался. Словно жизнь уже наладилась. Словно и не били за окном снаряды, как будто все уже было хорошо.

Я мог только позавидовать его простодушию и жизнелюбию. В квартире не было даже самой обычной печки буржуйки, которую нам еще предстояло добыть. Хотя какое нам. Мне.

У нас на руках все еще была больная девушка, которую эту Толстяк подцепил еще до нашего знакомства и зачем то повеcил ее на свою, боящуюся ответственности шею.

Меня же груз ответственности перед ними тут же прибил к земле, и я, в отличие от повара, не мог позволить себе ждать, когда придет кто-то большой, сильный и защитит меня от всего, что творится вокруг.

Я ни когда не брал на себя ответственность, вокруг всегда находились яркие, сильные личности, которым это было жизненно необходимо и нужно. И я им не перечил. Я считал, что уметь подчиняться и хорошо выполнять свою работу — тоже своего рода достижение. Да и власть никогда не манила меня, возможно потому, что никогда я этой власти в руках не держал. Но вот теперь, нежданно-негаданно, она на меня свалилась.

Первое, что я решил сделать на посту вожака новообразовавшейся стаи это прибраться в помещении. Пол был весь просто усыпан бетонными осколками, пылью и крошкой. Ходить приходилось постоянно смотря под ноги.

Поручив это важное дело бывшему повару, я вышел в подъезд, сел на ступеньки и закурил. Мне еще предстояло придумать, как привести наше убежище в надлежащий вид. Сейчас апрель, но ночами все равно было холодно, и я не думаю, что ждать, когда наступит лето — хорошая идея. Надо заделать дыры в стенах, забить окна, найти печь, на которой мы будем готовить еду, как, в принципе, и саму еду. Вопрос готовки стоял остро — ни газа, ни электричества не было.

Поэтому я должен найти хоть что-то, в чем мы будем готовить свой нехитрый ужин. Кстати, тем в чем мы будем готовить, тоже неплохо было бы обзавестись. Также стоило вместо занавески вставить дверь. Жаль что, в детстве я не очень любил труды, так что эта задача не по мне. Да и вообще не так много работ, которые я бы смог провести сам. Нам срочно нужно сердце нашего организма — мастер.

Укрепление жилища, еда и медикаменты для больной Иры. Вот основные задачи. В моей руке медленно догорала сигарета, в осажденном городе служившая основной валютой, наряду с патронами и алкоголем. Многие мастера тем и занимались, что выращивали табак и крутили самокрутки, гнали самогон и делали самопальное оружие. . Возможно огород, склад.

Покурив я поставил себе задачу на ближайшую ночь — в полукилометре отсюда был гаражный кооператив, там можно попытаться найти что-то полезное.